СЛЕДЫ БЫТОВАНИЯ
Cергей Андриевич

Отправной и совершенно спонтанной точкой этого рисования была попытка справиться с растерянностью и вынужденной изоляцией в эпоху пандемии. Вектор движения в сторону спасения не теряет актуальности, но само творчество Сергея Андриевича за это время приобрело дополнительные смыслы, и из этой полу-игры выросло нечто непредсказуемое.

Уже четвертый год доска как материал – предмет азартных поисков самого автора, его друзей и родственников. За это время образовался целый арсенал деревяшек – от антикварно-мебельных фрагментов, створок крестьянского буфета из окрестностей Сондуги до выцветших наверший забора, обнаруженных на местной помойке. Доска – материал, как мне представляется, трудный, диктующий свой способ взаимодействия, и в этом смысле интересно наблюдать, как в каждом отдельном случае автор поддается диктату, или наоборот пытается его преодолеть.

Что касается предметов, оказавшихся в зоне внимания художника – по большей части это то, что окружает его в московской квартире и в деревенском доме; то, что всегда было объектом симпатии. На фоне этого неравнодушия к натуре, «модели» выстраиваются в некую портретную галерею, где, похоже, каждая из них стремится занять достойное место – и следить за развитием этой интриги как минимум интересно.

Не менее увлекательно наблюдать, как складывается маршрут самого автора: держа в уме имена кумиров, – Сезанна, Митрохина, Моранди, много кого еще – он упорно двигается своей дорогой, сталкиваясь, впрочем, с вопросами общими для всех, кто берет в руки кисти и краски.

Портретирование рюмок, стаканов и прочих форм органического и неорганического происхождения – занятие камерное. Здесь важно то, что в конкретной исторической точке оно стало в каком-то смысле целительным – не только для художника, но и для многих, у кого в доме оказались его работы. Терапевтический эффект, сработавший в то время, которое казалось небывалым испытанием, а обернулось довольно-таки невинной репетицией проверки человечества на прочность, продолжает действовать.


Мария Михайлова

ST. PETERSBURG PORN
Рубен Монахов

Петербург — это город, который любят.
Любят обитатели, гости, случайные прохожие, и, конечно же,
художники.
Первыми в этой любви в полной мере признались мастера
объединения «Мир искусства».
Затем, упавшее было под шквальным ветром революции и
авангарда знамя, подняли ленинградские маркисты
объединения «Круг художников». И именно они считаются
родоначальниками феномена, в дальнейшем названного
Ленинградской школой пейзажной живописи.
Эти два поколения художников создали иконографию
Петербурга–Петрограда–Ленинграда, и породили
глубочайший комплекс неполноценности у следующих
поколений ленинградских–петербургских художников.
Многие сюжеты оказались, негласно табуированными: с
одной стороны, они уже были мастерски воплощены
прекрасными художниками, с другой — изнасилованы
салонными производителями сувенирного искусства. В
результате, стало не принято обращаться к этим сюжетам.
Будучи до мозга костей петербургским художником, я решил
не просто публично продемонстрировать свою любовь к
городу, но и честно признаться в страсти, граничащей с
вожделением.
Так возник жанр St. Petersburg Porn.
На этой выставке я решил показать работы, созданные за
последний год. В них — моё сегодняшнее восприятие города.
Мои впечатления, мысли, и моё вожделение.

– Рубен Монахов

Fiat lux / Да будет свет

Наталья Земляная

Направление, в котором работает художник Наталия Земляная, восходит к школе Аналитического искусства Павла Филонова, а сама Наталия — представитель «четвертого поколения» русского авангарда. Метод интуитивной цветописи Земляной базируется на глубоком знании законов и канонов цвета. Она свободно владеет языком цветоформ, который позволяет ей осуществлять и сложные по теме отвлеченные идеи. Соединяя в своих произведениях пластическую многослойность с минималистскими элементами, она обращается и к архетипическим образам квадрата, круга, овала, лабиринта, сочетает разнонаправленные линии прямых и волн, цветно жестикулируя в пространственном движении форм.

«Художник всегда пишет свое внутреннее состояние, оно никогда не бывает застывшим, и все время меняется … Когда художник искусственно заставляет себя изобразить единство времени и пространства, то и тогда он не может противостоять и избежать текучести своей внутренней жизни, и она отразится на произведении. Я всегда занималась чистым искусством, абстрактным по форме, в основном... Мир пришел в такое состояние, что мы должны помогать, кто чем может. Он нуждается в нашей помощи. Искусство сейчас должно поддержать людей. Нести в мир любовь, радость и свет, надежду.»

Живопись

Ирина Затуловская


Девушка под сенью лопуха или цветы-источник счастья….( заметки на полях)….

«У добра целей две: творить , созидать, строить, а потом защищать то что сделано». Что делать человеку, если знакомая ему среда обитания в некий момент рушится? Защищаться любовью, ею же и обороняться, вспоминать хорошие моменты и планировать будущее, даже когда воздух пронизан неизвестностью. Мы, как и все попавшие под колесо истории, хватаемся за любую хорошую новость, за то, что дорого, как за соломинку. Мир Ирины Затуловской и ее картин и есть эта спасительная соломинка. Кажется, ее живопись проста и если ты возьмешь кисти и краски, сам можешь набросать что либо подобное. Но это только кажется. Ее умение создавать двумя, тремя взмахами кисти законченный образ, сродни магии. И как бы вы не пытались объяснить себе, что вас так завораживает в этих простых казалось бы картинах, вы не ответите себе на этот вопрос , пока не прочувствуете их сердцем , включив своего внутреннего ребенка. Эти деревяшки, эти железяки разве не пленяли они ваш детский ум? Как будто стеклышки , фантики, секретики и вместе с тем удивительные сюжеты и умение увидеть в простом и обыденном метафизику. И мастерство живописца конечно же.

–Марина Цурцумия

Идентификация

Вивиан дель Рио и Ирина Тотибадзе


Вивиан дель Рио и Ирина Тотибадзе представляют свое видение
личности. Лицо, лик, портрет – что важно для нас увидеть в
человеке, какую тайну разгадываем мы, вглядываясь в портреты...
И так ли необходимо это в современном мире? Новые технологии,
искусственный интеллект, что добавляют они к познанию самого
себя? Приходите и размышляйте.

- Марина Цурцумия

Москва - Бомбей (Нейросеть такую сказку не придумает)
Нина Котел

Основные работы этой выставки сделаны еще в 2012-2013 годах из предметов, создающих для меня образы Индии и Москвы. Мы с моим мужем Владимиром Сальниковым и нашими друзьями много путешествовали по Индии, были там пять раз. Володя всегда говорил, что любая прогулка, любой выход даже в магазин, это путешествие и мы с ним очень много путешествовали по Москве. Так родилась эта серия " Бомбей-Москва. Тогда мне очень хотелось сделать выставку, добавить к этим рисункам для экспозиции разномасштабные изображения, предметов и вещичек, соответствующих тому далекому уже времени. Но выставки не случилось, работы лежали в папке все эти годы и ждали счастливого сказочного случая. И вот в марте нынешнего года Марина Цурцумия пришла ко мне в мастерскую и предложила сделать сказочную выставку. Я сразу же вспомнила о моих давнишних, но не забытых рисунках. Но прошло время, и сейчас другие сказки, другой предметный мир меня волнует. Нейросеть может создать, сконструировать любую историю, но она не создаст нас, а сами мы можем превратится в однорогого оленя, каменного слоника, красный телефончик, разбитого чертика или маленького персонажа-наблюдателя Кодаму из сериала Миядзаки Хаяо.... Каждый посетитель может придумать свою личную, персональную сказку.

- Нина Котел

МЕЖДУ РИМОМ И НЕАПОЛЕМ
Александр Флоренский

На этой выставке представлено 36 картин, нарисованных масляными красками на холсте непосредственно в Италии в январе и октябре 2022 года.
Среди сюжетов нет ни одного, посвященного Риму, Венеции или Флоренции, нет пейзажей Тосканы и видов озера Комо, не говоря уже о каком-нибудь Капри.
Все эти работы посвящены городам, которые редко, а чаще никогда, не попадают в путеводители и лежат в стороне от туристических маршрутов, да и не каждый итальянец слышал все эти названия.

Эти прекрасные маленькие города находятся в провинциях Латина, Лацио, Кампания и Абруццо и как правило ничем не примечательны, кроме своей красоты и аутентичности. И все они действительно так или иначе расположены между Римом и Неаполем.

На выставке сознательно отсутствуют подписи – любую их этих картин в XIX веке назвали бы просто "Итальянский пейзаж", не вдаваясь в мало кому интересные подробности.
Однако из педантичности я все же пишу названия изображенных городом на обратной стороне холста: Roccasecca, Colle Magno, Sperlonga, Gaeta, Castrcielo, Veroli, Sora, Bisenti, Loreto, Tortoreto, Pacentro, Castiglioni Messer Raimondo.

– Александр Флоренский

Бестиарий
Сергей Зуев

Бестиарии – старинные рукописные книги, посвященные образам реальных и мифических существ. В бестиариях давались толкования символических значений изображенных существ, часто им приписывались фантастические свойства.

Выставка Сергея Зуева – расширенный формат бестиария, состоящего из страниц-картин, посвященных образам животных, природы и людей.

Персонажи, изображенные в пейзажах, иногда замирают в демонстративных позах, иногда следуют рисунку некоей загадочной хореографии. Их репрезентация несет в себе характер особой театральности, напоминающей о средневековых мистериях.

Впервые будут выставлены офорты Сергея Зуева и его уникальная графика из серии "Альбом мод". В этих работах автор осмысляет историческую художественную традицию – использование техники офорта, изысканные стилизованные виньетки, в которые помещены сюжеты. Раскрашенные от руки персонажи "Альбома мод" напрямую отсылают к иллюмирированным старинным рукописям.

В отличие от средневековых бестиариев, изображения на выставке не имеют пояснения – это книга иллюстраций без текста. Сергей Зуев не вкладывает в свои работы прямого смысла или символического значения. Работы рассчитаны на ассоциативное восприятие, подобное восприятию музыки. "Музыкальность" – принципиально важная составляющая произведений.


И символичным становится посвящение этой выставки Сергеем Зуевым памяти композитора Александра Соколова, который был инициатором творческого сотрудничества Сергея Зуева и галереи Тотибадзе.

Сибирь / Hometown

Мои картины о местах и о людях, о родном городе, о малой родине, о жизни вне столицы и вдали на окраине государства, о памяти и детстве, о семье и близких, о прошлом и настоящем.

Моя творческая позиция - уделять внимание происходящему внутри - чувства, ощущения, эмоции... Изображая внешний мир, его детали, стараться перенести на холст, что-то из мира своего внутреннего.

Моя концепция - опираться на личный контекст. Проживая свою жизни, писать о ней самой же. Такой постоянный поток, дневник, архив. Еще больше мне нравится сравнение с документальным кино, кинематографом вообще. Некая хроника времени и состояния

Денис Русаков

Аллегории
Ольга Флоренская

Всё, что я в этой жизни делала с помощью ткани, бумаги и ножниц, было посвящено «Трогательному и Героическому». Казалось, что эта тема бесконечна и неисчерпаема.

Сегодня окружающий мир перекосило настолько, что о трогательном совестно и вспоминать, а героическое окончательно скомпрометировано.

Придётся прибегнуть к аллегории, то есть сказать много, не сказав, в сущности, ничего.

Силы мои скромны, арсенал мой небогат.

Линия против насилия, разум против тупости, форма против ненависти, цвет против отчаяния.

Родня
Сутягины

Мой дедушка был художником, но я в детстве не знал этого. Дома у нас висели какие-то картины, а я не подозревал, что их написал мой дед, что он вообще у меня есть, что живет где-то в другом городе. И он тоже не узнал, что я стал художником, очень жалко.

Мне кажется, плохо когда художник сам по себе, наособицу – это всегда цех, братство, семья. У меня друзья художники – это мои собратья. Есть ученики, которые тоже стали «родственниками». Жена прекрасный художник, Когда старшие дочери Маша и Аня тоже стали художниками, я за них капельку успокоился: у человека, который каждый день ищет красоту, пытается ее оформить, есть шанс на спасение, и мир вокруг него тоже меняется в лучшую сторону. Однажды моя жена Света начала рисовать интерьеры нашей квартиры – и квартира сразу стала намного уютней. Художники нужны друг другу, нам всегда есть о чем поговорить, чем помочь, а это самое главное. Очень приятно, когда ты кому-то хоть чуточку нужен.

Мой друг, с которым мы вместе делали один проект, убеждал: «Ты, говорит, должен позиционировать себя, как «последний живописец», на котором живопись кончилась, и тогда прославишься!» А меня в ужас кинуло от его совета: не хочу быть последним! Очень хочется, чтобы жизнь продолжалась! Каждый художник откуда-то растет, в ком-то продолжается, так и должно быть! Подсматривая друг у друга, учась, «воруя», можно сделать то, на что в одиночку уйдет 10 тысяч лет (вся история ИЗО). В одиночку ничего по большому счету не получается. Искусство - очень серьезная вещь, если хочешь сделать что-то живое, самостоятельное, счастливое, жизнеспособное... Искусство – это не «самовыражение». Дети – точно не «самовыражение».

Как становятся художниками? По-моему, просто. Если один раз у тебя получилось чудо, и прекрасная бабочка вдруг слетела на твою картину – всё ты попался, будешь потом всю жизнь приманивать к себе это счастье. Нужно чтобы это случилось хоть однажды (в первый раз можно и подтолкнуть) – а потом кто-то чтоб помогал замечать. где «само» родилось. Не «хвалить», а именно помогать заметить: где на картинку спорхнула бабочка-красота. Потом как-то забываем говорить это, а не надо стесняться, надо всегда радоваться чужим удачам и не жадничать. Главное – не жадничать.

Константин Сутягин

СПБ-МСК
Коллективная выставка

Галерея Totibadze попросила меня собрать групповую выставку из близких мне художников. Название выставки (если кто вдруг не сразу поймёт) состоит из авиационных кодов городов, в которых живут представленные авторы. Всех, кого хотелось бы позвать на эту выставку, охватить не удалось: очень жалею, что по уважительным причинам в выставке не участвуют Маша Иванова из СПБ, Анастасия Пташиц из Киева, а также Тинатин Чхиквишвили, Туту Киладзе и Русо Гигашвили из Тбилиси. Ну, нельзя объять необъятное»

Куратор Александр Флоренский

О Вас помнят
Георгий Тотибадзе

В V веке нашей эры сирийский богослов по имени Нарсай написал текст о сотворении мира. В нем он рассказал о школе ангелов – о том, что и у ангелов есть свои уроки, на которых они учатся понимать природу «красоты и света», «причину гласа» и «силу смысла».

Ангелы видят все. Ведь они учатся этому с детства. Они не только видят все, но они видят все одновременно. «И гад морских подводный ход, / И дольней лозы прозябанье». А что видят ангелы, когда смотрят на нас? Может быть, они знают о том, что не знаем мы, о том, чему не учат в не ангельских школах? Например, о том, что о нас помнят. Кто помнит? Сами ангелы? Или кто-то постарше? Или о том, что нет ни одного человека, который забыт. Что даже в самые темные времена, когда мрак и внутри и снаружи кто-то тайком держит тебя за руку. Я не знаю, о чем думают ангелы, когда смотрят на нас. То есть, о чем они думают всегда. Я бы хотел узнать это.

Человек, рассматривающий новые картины Георгия Тотибадзе, может быть, почувствует легкое нежное головокружение. Потому что не сразу понятно, откуда увиден мир, обнаруженный этими картинами. И что это на них – это розовый куст, это ночной город? Да? Но с какой дистанции они написаны, откуда их увидел создавший их человек? С высоты ангельского полета? Или это портрет атома, это биография клетки человека? А может быть, это попытка сказать – и розовому кусту, и атомам, и рекам, и невидимым людям: «вас помнят»?

Мне кажется интересным представить себе, что исследуя эти картины, мы можем попытаться увидеть как ангелы смотрят на мир. Ведь они видят все одновременно, все, что происходит в мире и в человеке. Может быть, это ангелы из младшей школы, которые только учатся понимать невидимое нам: природу красоты и света, причину гласа, силу смысла.

И с задней парты они шепчут, подсказывают нам: «О тебе помнят, ты не один». Слышишь их, розовый куст?

Филипп Дзядко

Под сенью девушек в цвету
Ирина Затуловская

Сначала их было десять. Рисовали полоски цветом и плакали — так трудно. Правда законы живописи также непреложны, как законы физики и химии. Потом путешествовали. В Калуге целовались с Циолковским, в Новгороде по Волхову гуляли, в Немецкой Балке в золотом море купались. У нас и свой словарь есть: светится — высшая похвала. Видик — пейзаж, срисованный с натуры (однажды Екатерина хотела рисунок порвать, а Виген издали кричит — не видик, не видик). Словарь пошёл в народ. Теперь, после трёх лет, осталось четыре. Какие разные и какие прекрасные. Правильный учебный процесс — когда ученики учат учителя. И я стараюсь у них учиться. Всему.
⠀
Ирина Затуловская

В доску
Сергей Андриевич

Доска, темпера, карандаши

Весной 2019 года я был в деревне — локдаун. Как-то мы с внуком Мартином отправились на пруд запускать кораблик. По дороге мы нашли старую деревянную филенку от калитки. В форме ромба. Она, видимо, валялась там уже довольно давно. Краска облупилась, и вида доска была «пожившего». Пропустить такую находку деревенский житель и барахольщик не может. Пролежала без дела эта деревяшка у меня недолго, дня два. Решил, что пора снова начинать рисовать, и рисовать именно на этой филенке. Теперь поиск подходящих досок занимает меня постоянно.

Краски. Выбора у меня не было. Они уже были в доме. Этот набор темперы Лёва Бруни подарил мой жене Маше больше десяти лет назад. Краски оказались в рабочем состоянии. Да и с деревом они сочетаются очень удачно.

Для оживления картинок решил дополнительно использовать цветные и простые карандаши. Рисование карандашами мне доставляет огромное удовольствие. Всегда с большим интересом смотрю работы Нины Котёл или Александра Ливанова в этой технике. Они, конечно, большие мастера и, глядя на их картинки, мне удается найти какие-то решения и приемы для себя.

Сергей Андриевич

Монплезир
Таня Сергеева

онплезир — любимый дворец Петра I. В переводе с французского "Моё удовольствие", эти слова — моё личное отношение к Петербургу. Хочется видеть не тяжесть судеб в нём, а красоту идеи: создать новый, молодой, самый прекрасный город. Смелая идея относительно климата. Трудно бывает любить Петербург, раздражаясь на его недостатки и собственную усталость, но возвращаясь сюда откуда-нибудь, неизменно понимаешь, что это подарок. Выставка — признание любви к нему.

Таня Сергеева

Белый лист
Маруся Борисова-Севастьянова

Убеждена: всякая идея ограничивает художника. Интеллект - вещь, нашим временем переоценённая и ему пора уступить первенство чувствам. Мы стремились быть умными вместо того, чтобы быть счастливыми. Но знания приумножают скорбь. Если они не служат чувствам.

Я много работала, много училась, оттачивала технику и способность точно формулировать. Такое воспитание, так было принято. Поэтому мой выбор в пользу чувств растянулся на какое-то время, случился не в один день. Эта выставка-ретроспектива начинается с того самого периода, когда обнаженность для меня стала понятием фигуративным. Нагота эмоциональная началась с голого тела, оно – буквы алфавита, из которых словам и смыслам только предстоит родиться.

Постепенно я отказалась от эскизов и концепций, избавляя каждую минуту в мастерской от любых ограничений. Эксперимент показал, что гармония живёт между чёрным и белым квадратами. Тогда я увидела, что не отказ от знаний и техники в пользу чувств резонирует в эпоху наступившего хауса. Работают их отношения, их общее максимальное проявление. Проявление как диалог, как танец, как конфликт, как исповедь, как игра, как начало и конец — одновременно.

Так же как мгновение — не пустота в перерыве между жизнью и жизнью, а присутствие абсолютно всего одновременно, здесь и сейчас. Всех возможностей сразу, увиденных на белом листе.

Маруся Борисова-Севастьянова

Картины, нарисованные в Москве
Александр Флоренский

«Я хорошо помню, как году этак в 1980 Костя Батынков привел меня в переулки Китай-Города, сказав, что «вот тут ещё пока что красиво». Хорошо помню купол полуразрушенного Ивановского монастыря, напоминающий о Петербурге (в Италии мы тогда еще не бывали). В тот же день у меня и появилась мысль о том, что хорошо было бы порисовать картины про Москву. И, надо сказать, периодически всплывала в сознании, но быстро вытеснялась появившимися возможностями ездить рисовать в Иерусалим, Италию, Грузию, Англию и другие недоступные прежде интересные места. И вот прошло всего-то 40 лет, и благодаря эпидемии и, соответственно, невозможности уехать по привычке в Тифлис или Рим я, наконец, эту давнюю идею осуществил. И вышло так, что не так уж и любимую прежде Москву я за прошедший месяц очень даже полюбил, узнав ее получше, чему очень рад. Моя жена Ольга Флоренская написала в комментарияхк моим картинкам в фэйсбуке: «Реабилитация Москвы как уютного места» - эти слова можно было бы вынести в эпиграф к этому короткому тексту».

Александр Флоренский

Кружева бесплотного мира или походное трюмо Иры Васильевой
Ира Васильева

Проваливаясь сквозь незамысловатый натюрморт в метафизическое зазеркалье маленького трюмо, Ира Васильева внимательно и любовно изучает потусторонний ландшафт. Она не просто исследует это новое пространство, но и, пытается подсмотреть, как выглядит наш обыденный мир с той стороны.

Продолжая традиции фигуративного искусства, художник чутко следует за натурой. Пользуясь открывшимися возможностями мультипространственного восприятия, подобно кубистам, автор наслаждается возможностью наблюдать предметный мир одновременно во всех ракурсах.

Раскрывая невиданные перспективы и скрытые свойства вещей, искусство Иры Васильевой заставляет зрителя утратить привычную уверенность, и начать сомневаться в том, с какой именно стороны зеркала он находится.

Рубен Монахов, художник

Москвичи и гости столицы (коллективная выставка бессознательного)
Коллектив художников

В выставке представлены работы Сергея Зуева, Мила Маркелова, Юлии Картошкиной, Лады и Кристины Колесниковых, Кати Медведевой, Кати Рожковой, Наташи Марии Арендт, Наталии Флоренской, Ромы Савина, Андрея Семёнова, Константина Сутягина, Иры и Гоги Тотибадзе.

Gustasion
Ирина Тотибадзе

Звон винных бокалов теряется в гомоне зала: раскатистый смех, истории из жизни, перезвон посуды. Туда-сюда снуют дети и неумело воруют хлеб со стола, ломящегося от еды, открываются всё новые бутылки с вином, пробки из под шампанского летят в потолок, и каждый тост сопровождается одобрительным гулом и хохотом. Салатные листья и прочая зелень превращают стол в порытые мхом горы, среди них огнями светятся блюда всех кухонь мира: пухлые блестящие хинкали, розовые креветки, суши всевозможных видов, виноградные лозы, отсвечивающие янтарными бликами. На плите в огромной кастрюле бурлит бульон, аромат жаренного мяса проникает во все уголки и добирается до каждого из пирующих. Где-то под вечер начинает звучать гитара, и комната заливается хором сверкающих поющих голосов. «Gustation» – соединение атмосферы, вкусов и судеб. Все это можно увидеть, почувствовать и пережить на выставке Ирины Тотибадзе.

Мой Тбилиси
Наталья Флоренская

Когда мы с Наталией Андреевной в марте 2020 решили совершить развлекательную поездку в Грузию, даже и мысли не было, что вернемся домой только через полгода. Н.А. вовсе не собиралась рисовать картины. Мнилась праздность, море, путешествия, встречи с друзьями.

Эта выставка появилась на моих глазах, благодаря целой цепочке счастливых и несчастливых обстоятельств. 15 марта мы прилетели в Грузию, а через день за нами захлопнулась мышеловка. Правда, это оказалась самая великолепная из мышеловок! Началось фантастическое время Тбилисского карантина.

Такого города нам ещё не приходилось видеть – пустой, тёмный, вымерший, без людей и машин, с травой, пробивающейся сквозь камни мостовых. Можно было ходить посередине улиц, которые прежде и перейти-то было страшно из-за потока машин. А сколько открылось новых пейзажей! Когда в Тбилиси ввели комендантский час, мы переселились в нашу мастерскую на горе, под самой крепостью Нарикала. Пока я в печали и праздности читала или сидела в интернете, Н.А. подошла к делу конструктивно и занялась живописью, не сидеть же без дела! Художественные магазины закрыты, даже бумаги для рисования не купить, но в мастерской был некоторый запас Сашиных чистых холстов и красок, которые он, вздохнув онлайн, уступил маме. У каждого художника своя палитра и вскоре выяснилась нехватка зелёных и синих цветов. Друзья и знакомые провели целую операцию по розыску подпольных торговцев красками, и вот уже к нам на гору прикатил прекрасный молодой мотоциклист с драгоценной посылкой.

Ранняя весна сменилась поздней, а мы всё еще не могли вернуться в Петербург. Я с тревогой посматривала на растущую стопку подрамников с картинками Н.А., подсчитывая в уме, сколько их сможет поместиться у нас 2-х чемоданах.

Когда ввели карантинные послабления, стало возможно гулять по городу и количество сюжетов увеличилось. Самым большим сюрпризом оказался гигантский белый воздушный шар с корзиной для пассажиров, появившийся в парке на Песках. Он круглосуточно поднимался на огромную высоту, ночью подсвечивался изнутри зеленоватым светом и украшал и без этого феерический пейзаж.

Мы купили 3-й чемодан, в котором без труда поместился бы человек, и сделали в министерстве культуры разрешение на вывоз пары сотен картин. Надо ли говорить, что всё кончилось покупкой 4-го чемодана?

К исходу сентября стало ясно, что нормальным способом нам домой не вернуться. Оставался самый сложный путь – по Военно-Грузинской дороге. Так мы и поступили.

И вот, всё благополучно привезено, натянуто на подрамники, тщательно отобрано и представлено вашему вниманию. А я с безграничным восхищением смотрю на художника, который, несмотря на любые трудности, просто садится каждый день к мольберту и работает. Да как!

Ольга Флоренская, художник и невестка

Помощь в спасении (Auxulium linerandum)
Коллектив художников

В мире пандемии и депрессивных настроений, охвативших весь свет, мы решили предложить свою помощь в спасении – auxilium liberandum. Своего рода магическое заклинание, заключенное в художественных образах, которые помогут нам справиться с окружающим мороком. Мы попросили Марину Колдобскую, Лизу Ольшанскую, Ладу и Кристину Колесниковых, Сашу Пастернак, Катю Рожкову, Иру Тотибадзе, Сергея Зуева, Дюдю Сарабьянова, Гоги и Антона Тотибадзе создать свои работы, которые и станут нам auxilium liberandum. Приобретая их, вы забираете в свой дом вашу личную защиту, сопротивление общему унынию. Каждая работа снабжена рукописным рецептом-руководством художника. Надеемся, что наша выставка поможет нам всем пережить нелегкие времена, а может быть, стать сильнее.

Марина Цурцумия и Гоги Тотибадзе

Город и лес
Рубен Монахов

Все предыдущие годы (за исключением текущего) Петербург переживал туристический бум. Город был наводнен разноязычными толпами и днем и ночью. Все то, что раньше являлось интимным достоянием петербургской бессонницы, вдруг стало многолюдным аттракционом, шумным, монотонным и отталкивающим. Аборигены стали перемещаться перебежками мимо пылающего общепита, гнусавящих экскурсоводов, двухэтажных автобусов и других маркеров туристической привлекательности. Величавое северное время начало превращаться в «t» из формулы подсчета скорости оборота капитала. Lockdown вернул проживанию в Петербурге свойственную ему тягучесть и протяжность.

Похоже, этот момент и схвачен в новых пейзажах Рубена Монахова. Виды, переставшие быть товаром, манят совсем другой математикой, где время ровно расстоянию, деленному на беспечный одинокий шаг.

Александр Дашевский

Спб
Александр Флоренский